Сирийский вопрос давно превратился в сложную мировую проблему, в которую глубоко вовлечены как соседние государства, так и внерегиональные державы. Турция, имеющая и продвигающая свои особые интересы по данному досье, оказалась одной их тех стран, которые наиболее остро испытали на себе влияние сирийского кризиса.
В политической плоскости для Анкары одним из ключевых остается фактор безопасности, сопряженный с курдским вопросом. Речь идет о наличии на территории, граничащей с Турецкой Республикой (ТР), самопровозглашенной Автономной администрации северо-восточной Сирии (ААСВС). Турция расценивает как свой внутренний вопрос активность здесь политических сил (в первую очередь Партии «Демократический союз») и аффилированных с ними Отрядов народной самообороны (де-факто боевое крыло партии), которых она причисляет к ответвлениям Рабочей партии Курдистана (РПК), признанной ею террористической. В этой связи турецкая сторона аргументирует свои наступательные действия в регионе стремлением противостоять угрозе курдских леворадикальных формирований, которые, по ее мнению, подрывают стабильность турецкого общества.
Для Турции также значимо в контексте наращивания политико-культурного влияния в регионе сохранить и укрепить свои «наработки» по формированию пограничных зон под ее контролем, образовавшимся вследствие проведения на территории САР в 2016-2022 гг. военных операций. Фактически речь идет о братских квазиобластях, за устойчивость существования и развития которых негласно взяла ответственность Анкара, предоставляя здесь доступ к услугам в области образования, здравоохранения, телекоммуникаций, обеспечения электричества и водоснабжения. Водительские удостоверения и государственные знаки всех автомобилей на этих территориях в обязательном порядке подлежат регистрации в ТР. Кроме того, в местных советах большинства районов на севере Сирии, находящихся под турецким влиянием, был утвержден турецкий координатор из расположенных по соседству провинций. В регионе также служат представители некоторых турецких министерств с целью контроля за деятельностью местных профильных структур. Параллельно турецкие власти предпринимают шаги по «разбавлению» локальной идентичности, поощряя миграцию представителей других народов (с последующим переводом их в свое национальное правовое поле) с целью сокращения курдского населения. Помимо этого, Турция стремится использовать в своих стратегических интересах туркоман, которые, впрочем, отличаются разнообразием политических взглядов, и вовлекать их в сопротивление созданию курдской администрации вблизи турецких границ.
Еще одним значимым драйвером политической активности ТР в отношении САР является проблема сирийских мигрантов, которая остается одним из наиболее острых социальных вопросов турецкой повестки. На фоне высоких показателей инфляции в Турции содержание почти 4 млн беженцев с территории Сирии воспринимается турецким населением крайне критически. По оценкам зарубежных аналитиков, прямой диалог с Дамаском мог бы позволить снять напряжение в северных регионах, добиться полного прекращения огня и исключить удары по этим районам со стороны сирийских сил и их союзников. В интересах Анкары – заручиться отказом Дамаска от преследования сирийских беженцев и осуществить их поэтапную релокацию в зону на севере Сирии. Отдельные эксперты полагают, что приемлемым для администрации Эрдогана сценарием стал бы также вариант разоружения или вытеснения курдских леворадикальных формирований правительственными войсками Асада из районов Тель-Рифаат, Манбидж и Айн-аль-Араб (Кобани), что позволило бы сохранить жизни турецких солдат, а правящей партии – «набрать очки» электората за счет дипломатического решения давно существующей проблемы.
В военном плане Турция заинтересована в том, чтобы, не вступая в открытый вооружённый конфликт с правительственными войсками, оказывать всяческое давление на Дамаск. В последнее время, как отмечают аналитики, новой тенденцией турецких военных сил стало продвижение вглубь сирийской территории, сопровождаемое поражением целей гражданской инфраструктуры (в частности, нефтеперерабатывающие заводы и электростанции) в Хасаке, Алеппо и Ракке, которые, как считает Анкара, приносят доход РПК. Цель состоит в том, чтобы перекрыть источники финансирования РПК в Сирии и продемонстрировать, что присутствие вооруженной группировки наносит ущерб безопасности ААСВС. ТР, обвиняя Вашингтон и Москву в невыполнении обещания относительно освобождения 30-километровой полосы земли вдоль турецко-сирийской границы от присутствия курдских сил, считает, что имеет право вмешаться в дела САР для защиты собственных национальных интересов.
Учитывая повышение роли военного фактора во внешней политике Анкары, разумно прогнозировать продолжение турецких военных операций на сирийской территории с разной степенью интенсивности. После подписания в апреле 2024 года Р. Эрдоганом договоренностей с руководством Ирака о совместном противодействии терроризму, в зарубежных экспертных кругах высказывается мнение, что Турция выжидает благоприятный момент для крупномасштабного подавления курдского движения.
В настоящее время в общественной среде активизировались дискуссии о возможных перспективах турецко-сирийского сближения. Это не в последнюю очередь связано с предвыборным заявлениями Эрдогана о поисках путей к улучшению отношений Анкары и Дамаска. С одной стороны, курс на примирение укладывается в общий тренд ближневосточной политики Анкары по «наведению мостов» между странами региона. Кроме того, значимость представляет торгово-экономический фактор: сирийский рынок открывает возможности для турецкого экспорта, а территория САР является для Турции единственным сухопутным маршрутом в Иорданию, КСА, Египет и другие страны Ближнего Востоке. Турция же может стать своеобразным проводником для Дамаска на мировые экономические площадки. Таким образом, по мнению обозревателей, возвращение Сирии в региональную систему торговых контактов отвечает целям обоих народов. В числе реальных подвижек на современном этапе – публичность и активизация межведомственных контактов, которые в «теневом» режиме начались несколько лет назад, открытие радикальными группировками на северо-западе САР экономических шлюзов, ранее препятствовавших транспортному сообщению между правительственными территориями и оппозиционными анклавами.
С другой стороны, у Турции и Сирии недостаточно точек соприкосновения для полной нормализации отношений. Проблемы беженцев и курдская угроза во всех ее проявлениях будут довлеть над турецкими властями и требовать решения будь то путем диалога с Дамаском, либо конфронтации с ним. В свою очередь, для Б. Асада перезапуск дипломатических отношений сопряжен с такими условиями как вывод турецких сил с севера САР, объявление всех сирийских повстанческих группировок террористическими, а контролируемых Турцией районов – «зонами терроризма», что категорически неприемлемо для Анкары. Таким образом, текущие результаты координации все еще незначительны и не могут создать реальную основу диалогу на высшем уровне.
Определяющим остается фактор присутствия в Сирии США, который в контексте турецкой активности, по замечанию некоторых зарубежных обозревателей, не лишен противоречий. Так, ряд аналитиков полагает, что ТР и США выступают в данном случае как очевидные соперники, но при этом Турция в последнее время не решается на еще более масштабные действия из-за отсутствия поддержки со стороны Вашингтона. Иные же считают, что «большой заокеанский брат» попросту «позволяет» туркам так себя вести. В турецкой политической элите бытует двоякая позиция: с одной стороны, осуждение американцев за их помощь курдам, с другой – приверженность тактике «не раздувания конфликта» в ответ на замалчивание американцами происходящих процессов «туркизации» в Сирии. При этом обеим сторонам выгоден поддерживаемый «управляемый хаос».
В среднесрочной перспективе можно прогнозировать, что военные и политические интересы Турции в отношении САР по-прежнему будут многофакторными. Степень турецкой вовлеченности в сирийское досье в сочетании с многоаспектной геополитической мозаикой будут продолжать диктовать необходимость упрочения присутствия Анкары в Сирии. При этом важную стабилизирующую роль будет играть неизменность твердой позиции России по сирийскому вопросу, не оставляющая шансов ее противникам, которые в ожидании ослабления Москвы на фоне украинского кризиса хотели бы этим воспользоваться для заполнения возможного вакуума в регионе.
Научно-аналитический портал "Восточная трибуна"